Иногда оно светится (СИ) - Страница 22

Позади меня тихо скрипнула дверь. Я сделал усилие чтоб не повернуться.

Взял склянку с базиликом, придирчиво понюхал, слизнул несколько крупинок с крышки. Сладковато немного, но в общий букет уляжется.

Он сделал два шага. Космос, если бы не скрип двери, я бы его не услышал, Котенок и в самом деле передвигается бесшумно, когда хочет. Но я был наготове. Коридор был небольшим, поэтому он сделал только два шага. Сделай он третий — упрется мне в спину. Поэтому он замер и стоял неподвижно с минуту. Набирается решимости? Или ждет, когда подвернется подходящий момент полоснуть меня чем-то острым по шее? Отставляя на полку банку, я на секунду повернул ее так, чтобы увидеть отражение за своей спиной. Котенок маленькой тенью застыл на пороге. Полы халата, слишком длинного для него, тянулись по полу, рукава обвисли почти до колен. Я боялся сделать лишнее движение чтобы не спугнуть его, мои пальцы тронуло изморозью.

Когда мне было десять лет, мы с братом нашли лисью нору. Это было на Герхане, лисы там хоть и прижились, но человека боялись как огня и редко покидали свои убежища до темноты. Нору мы нашли случайно — кто-то из нас наступил на нее и провалился по колено в прелую листву. Нора была глубокой и темной, при всем желании мы не могли дотянуться до ее дна. Там был лисенок, маленький всклокоченный зверек, сжавшийся в комочек, только черные глазки-бусинки недовольно сверкали. Мать, видно отлучилась, оставив его на хозяйстве.

— Давай достанем лисенка! — предложил брат, — Смотри, какой рыженький…

Сам он не шел, лисенок хоть и был мал, но уже успел понять, что от человека не стоит ждать ничего хорошего. Он настороженно наблюдал за нами и мне казалось, что на его острой крошечной мордочке смесь любопытства и страха. Добраться до него мы не могли, оставалось только выманить его. Но у нас не было ничего подходящего с собой.

— Может, сам выйдет? — задумался брат, — Протяни ему руку!

— А почему я?

— Ты младше, может к тебе он охотней пойдет. И рука тоньше.

В тот момент логика показалась мне убедительной. Я лег на холодный липкий мох и протянул лисенку руку ладонью вверх. Мне очень хотелось чтобы он вышел ко мне, я стал говорить успокаивающие слова и подмигивать ему. Лисенок озадаченно чихнул, потом испуганно забился в самый угол и замер, блестя глазами. Ему было страшно. Я был терпелив, даже в том возрасте. Я лежал больше часа с вытянутой рукой, пока кости не стало ломить от боли, а поясницу трясти от холода. Стояла осень и лежать на мокром мхе не стоило. Брат дышал мне в затылок, он тоже как зачарованный смотрел на зверька.

А тот постепенно стал смелеть. Сперва он выставил вперед свой смешной игрушечный нос, несмело повел им, сделал шажок вперед. Наверно, он подумал, что огромный хищник, вломившийся к нему в дом, на самом деле не такой ужасный, каким выглядит. Мне хотелось надеяться на это. Хотя даже тогда я понимал, что все лисы боятся людей. Просто мне хотелось в это верить и все тут.

Потом сделал второй шаг… Он был напряжен, как сжатая пружина, если бы я чихнул, он молнией метнулся бы обратно. Я знал, что если хочу получить его доверие, мне придется терпеть. Сейчас я бы за такое не взялся, но тот мальчик, которому было десять лет и который еще не успел стать скай-капитаном Второго Корпуса Военно-Космического Флота Империи, во многое умел верить. В добро, в справедливость. В то, что два хороших существа, как бы они не выглядели, встретившись на просторах Вселенной, всегда найдут общий язык и подружатся. Если от того мальчика что-то и осталось, то только имя да пара старых шрамов.

Мне оставалось еще чуть-чуть. Может, минута. Лисенок уже тянулся к моей ладони, подходя все ближе. Вероятно, он просто решил посмотреть, что это за терпеливое существо ждет его столько времени.

— Только не дергайся… — прошептал брат.

А потом я все испортил. Что-то привиделось мне в выражении мордочки лисенка, показалось, что между нами уже нет никакой стены. Что друг у друга в глазах мы разглядели самих себя, настоящих. Я считал, что два хороших существа всегда смогут найти общий язык… Ведь не может же быть такого чтоб в мире было устроено иначе!

Я попытался протянуть руку еще дальше, чтобы коснуться его. Мне казалось, он не отстранится. Я стал елозить на животе чтобы вытянуться на пару сантиметров и наткнулся боком на острый обломанный корень, выпирающий из земли. От неожиданности и боли я вскрикнул, моя рука дернулась. И это было концом всему. Лисенок рыжей молнией метнулся обратно, сжался в углу. И когда я, шипя от боли, попытался протянуть к нему руку еще раз, показал мне острые ровные жемчужинки еще молочных зубов.

Тогда я впервые понял одну простую вещь. Во Вселенной есть много существ и все они хорошие. Но если один хороший человек неосторожно протянет руку другому хорошему, то может остаться без нее.

На следующий день нора оказалась пустой. Через какое-то время лисенок превратился в хладнокровного ночного хищника с настоящими крепкими зубами и уже без смешного рыжего пуха на мордочке. А я поступил в Академию и стал учиться убивать. Мы так и не коснулись никогда друг друга.

Сейчас, стоя на маленькой кухне маяка, я чувствовал почти то же самое, что и много лет назад. Нельзя делать резких движений, если не хочешь спугнуть. Даже если тебе будет больно.

«Если он всадит тебе между лопаток нож, больно будет точно,» — с сожалением сказал Линус-Два.

«Он не ударит.»

«О да, конечно. Они все миролюбивы, эти варвары, особенно те, что взяты в плен и оскорблены.»